Фасад дома Галины Кобецкайте на Караимской улице в Тракай, как и велит караимская архитектурная традиция, украшают три окна, но явно слишком большие. “Когда мой дядя строил этот дом на месте старого дома наших предков, его сын попросил сделать окна как в банке. Так и сделали”, – объясняет Галина.
В этой семье умеют сочетать бережное отношение к караимским традициям и стремление придать им новые формы.
Так, дипломат и переводчица Галина Кобецкайте сегодня готовит к печати издание Ветхого завета на караимском языке и в то же время может похвалиться переводом на родной язык “Маленького принца” Антуана де Сент-Экзюпери. Живых носителей этого языка становится все меньше, но Галина не теряет надежды его сохранить.
В беседе с Delfi в рамках проекта “Караимы Литвы. Истории” она рассказала о самых тяжелых для караимов моментах истории, о том, как правильно произносить “кенеса”, и что такое “скритулка”.
– Когда читаешь историю появления караимов и татар в Литве, то складывается впечатление, что это, по сути, одна и та же история. Тот же князь Витовт, та же эпоха – конец XIV века, тот же Тракай, примерно одного и то же количество семей. То есть это действительно общая история или все-таки разные?
– Это совершенно верное впечатление. Князь Витовт одновременно привез и караимов, и татар. Только караимов он привез семьями, считается, что их было около 380 семей. А татары в основном прибыли без семей. Хотя теперь историки говорят, что татары тоже прибыли семьями. Я не могу сказать, прибыли ли они одновременно или по отдельности, но в любом случае дата прибытия и караимов, и татар – примерно 1397–98 год. Документов, подтверждающих конкретно эту дату, нет. Поэтому, называя эту дату, мы опираемся на историческое предание нашей и татарской общин.
Я помню, один наш врач всегда шутил: если с Витовтом прибыло 380 семей, то это означает, что людей было около тысячи. Семьи ведь тогда были многодетные!
– В семье тогда могло быть по четыре-пять детей.
Да! Даже, например, в конце XVIII века моя прабабушка, здесь, в Тракай, родила 11 детей. Из них выжило только пять или шесть.
– Откуда Витовт привез караимов?
– Из Крыма. Но у некоторых историков есть и другая теория: князь мог их также привезти из Галиции. Там караимы жили семьями с XIII века. А в Литву они, как мы знаем, попали на век позже. Но опять-таки документов, это подтверждающих, нет.
Как я и сказала, 1397 год – это символическая дата, и мы на нее опираемся. Так, в 1997 году караимы вместе с татарами на государственном уровне торжественно отмечали 600-летие своего прибытия в Литву. Это было первое после длительного перерыва мероприятие, которое мы долго готовили вместе с Департаментом национальных меньшинств.
К этой дате мы отреставрировали в Тракай кенесу [молитвенный храм у караимов – прим. автора], которая долгое время была в запустении, издали несколько книг, провели международную конференцию. Таким образом, этот юбилей сблизил две общины.
После 1990 года, когда Литва объявила независимость и стало возможно (и легально!) говорить о национальной идентичности, мы, наконец, смогли обратиться к наследию исследователей местного Ориента, исследовавших историю своих народов в межвоенные годы. Так, например, на конференции в 1993 году шла речь о профессоре Ананьяше Зайончковском, который родился в Вильнюсе, потом работал в Варшавском университете и издал ряд работ по караимам.
В Вильнюсе, в межвоенное время, начиная с 1928 года, духовным и светским главой караимских общин стал известный ориенталист и тюрколог Хаджи Серая хан Шапшал. Он был избран на эту должность в 1927 году, приехал в Литву из Стамбула. Свои задачи он видел шире и считал, что должен распространять среди вильнюсской публики знания об Ориенте. Он организовал Общество любителей караимской литературы и истории, читал лекции, преподавал турецкий язык и вместе с профессорами, которые приезжали из Польши изучать караимский язык, вдохновил представителей татар и караимов заняться собственной историей. Таким образом, в межвоенные годы местный Ориент – караимы и татары – стали не только объектом, но и субъектом исследования. То, что мы знаем сегодня о своих народах, во многом их заслуга.
– Как во времена Витовта складывались отношения татар и караимов?
– Я думаю, что они были хорошими. Караимов поселили на улице, которая позже стала Караимской (Karaimų). Она как бы представляет собой охранную грань, поскольку пролегает между двумя княжескими замками. Один из них, построенный князем Кейстутом (Kęstutis), стоит на полуострове. Другой, построенный его сыном Витовтом, стоит на острове. Чтобы попасть на остров, каждый человек должен пройти по Караимской улице. Так что, и караимы, и татары охраняли князя, и отношения между ними были всегда хорошие.
– И, наверное, обе общины по-своему объединяла память о Крыме. В какой степени она важна сегодня?
– Крым для нас очень важен, это наша историческая родина. Крым все время присутствует в воспоминаниях, в поэзии, в других литературных произведениях. К сожалению, сейчас отношения с караимской общиной в затруднении.
До XVIII века Крым был важным центром караимской культуры. Караимы жили во многих городах, и почти в каждом городе были караимские храмы – в Феодосии, Евпатории, Симферополе и других. Но после большевистской революции, в середине 1920-х годов, в Крыму были закрыты абсолютно все храмы, и духовная жизнь караимов перестала существовать.
Конечно, она оставалась на бытовом уровне. Когда, например, Хаджи Серая Шапшал, который до своей смерти в 1961 году жил в Вильнюсе, поехал в Крым навестить родных в 1950-е годы, он побоялся придать огласке факт своего приезда. Люди, у которых он остановился, боялись сообщить о его приезде своим друзьям. А он несмотря на то, что вынужденно отказался от своего высокого духовного сана, когда и в Литву пришла советская власть, оставался важным духовным авторитетом среди караимов. Его появление в Крыму, безусловно, было событием. Но люди боялись показать, что они как-то с ним связаны.
В Литве духовная жизнь уже тоже не процветала, как это было до 1940 года. Но тем не менее в Тракай был оставлен единственный в СССР и вообще в Европе действующий караимский храм – кенеса, где старшим священником был Семен Фиркович, муж старшей сестры моей мамы. Так что Тракай в советское время стал единственным духовным центром караимов.
Кстати, в слове “кенеса” правильно ставить ударение именно на последний слог – в караимском языке, как во всех тюркских языках, ударение обычно приходится на последний слог.
– Как Вы думаете, почему Советы сохранили кенесу в Тракай?
– Думаю, что оставили как показательную, чтобы можно было сказать, что в СССР нет запрета на религию. Им удобнее всего было закрыть храмы в крупных городах и оставить кенесу в Тракай. В Киеве была закрыта большая красивая кенеса. Слава Богу, что там разместили Дом актера, а не склад, как, например, в Вильнюсской кенесе.
Кстати, в 1911 году, когда началось строительство Вильнюсской кенесы, Духовное Правление караимов обратилось ко всем общинам на территории царской России с просьбой о помощи. Знаете сколько их тогда было? 33! А после 1920 года, когда караимская община вернулась из Крыма из эвакуации после Первой мировой войны и решила продолжить строительство, то к этим общинам уже нельзя было обратиться за помощью – они сами в ней нуждались.
– Можно ли сказать, что советские времена были самыми тяжелыми для караимской общины? Или все-таки были времена и потяжелее?
– Это с какой стороны посмотреть! Раньше тоже было много бед, но они не были связаны с идеологией государства, направленной на уничтожение национального самосознания и самобытности.
1710 год – чума в Литве. Тогда погибло очень много караимов. Община, которая и без того никогда не была многочисленной, сократилась на две трети. В Тракай почти не осталось людей. Выжили только в северных районах – Пасвалисе, Паневежисе, Науяместисе, Упите (в Паневежском районе).
Среди других серьезных событий – Первая мировая война. Всем людям, жившим в Литве, было дано указание покинуть край и уехать вглубь России. Эвакуировались и караимы. У всех были родственники в разных местах. Например, семья моего папы уехала к родственникам сначала в Псков, потом в Санкт-Петербург, потом в Харьков. Семья моей мамы уехала в 1914 году из Тракай в Москву, поскольку там жила богатая мамина тётя. Моей маме на тот момент было всего три года. Они прожили в Москве год и потом уехали в Крым. В 1919–1920 годах, из Крыма, куда пришли большевики, они бежали через Румынию, очень сложным путем, обратно в Литву.
Но тогда далеко не все вернулись из эвакуации. Кто-то остался в Крыму, кого-то в Советской России забрали в армию – и они осели в других российских городах. Например, брат Семена Фирковича вообще пропал. Он нашелся только после Второй мировой войны, в 1948 году, в Ярославле. Вдруг он решил написать письмо сюда, в Тракай – узнать, жив ли кто-то из родных. Выяснил, что брат жив, и приехал с семьей в гости, но семья уже смешанная.
И еще одно важное для судьбы караимов событие – в 1795 году, когда Россия, Пруссия и Австрия разделили Речь Посполитую, Вильнюсский край оказался в составе Российской империи. Крым также был в составе Российской империи. Люди начали разъезжаться по разным городам – Москва, Рига, Киев… В Вильнюс приехали табачники из Крыма. Один из крупнейших табачных заводов в Вильнюсе ими был открыт в 1865 году. Когда люди начинают разъезжаться, община распадается, а люди на новом месте начинают общаться на местном языке. И постепенно начинает исчезать из обихода караимский язык. Да и семьи получаются смешанные. Народ таит. Чувство, что ты караим, слабеет.
А потом они оказываются в Советском союзе, где говорить о национальной самобытности вообще не приходится. Культурное наследие, которое мы теперь восстанавливаем и на котором основываемся, относится к более ранним временам.
– Сколько человек сегодня в общине, и как много из них говорит на караимском языке?
– В начале ХХ века, когда вильнюсские караимы решили строить храм и подали прошение в городскую думу, там было указано, что они хотят иметь храм, потому что в Вильнюсе проживает 300 караимов. В Тракай тогда тоже было около 300 человек, в Паневежисе – 130, небольшое число караимов в других городах.
Сегодня нас намного меньше. Когда меня в Турции спросили, сколько караимов в Литве, я ответила: “250”. Они переспросили: “Тысяч?” Никто не может представить себе, что может быть всего 250 человек.
Когда я в начале 1990-х участвовала в Люксембурге в конференции по вопросам литературы исчезающих языков, меня спросили, сколько человек говорит на караимском. Тогда было сто человек – и мне сказали, что это даже уже не исчезающий язык, а археология. Сегодня мы насчитываем всего 30 носителей языка. Но все-таки очень важно, что язык жив, и мы не хотим быть археологией.
Караимский и крымскотатарский – это кыпчакские языки. Это алтайская группа языков, к ней также относятся каракалпакский, карачаевский, чувашский и половецкий, кумыкский, киргизский и казахский.
– Чем отличается язык литовских караимов?
– Караимский язык делится на три диалекта – крымский, луцко-галичский (язык караимов Западной Украины) и тракайский. Правда, некоторые ученые считают, что это три разных языка. Они действительно отличаются, но в целом имеют единую базу. Крымско-караимский язык был под влиянием других тюркских языков, особенно турецкого и крымскотатарского. Луцко-галичский от него отличается в основном произношением (как, например, дзукийский диалект в Литве).
Вместе с тем, тот язык, который приехал вместе с караимами в Литву, сохранился в наиболее чистом виде, потому что не имел вокруг себя никаких тюркских языков. Татары потеряли свой язык, а караимы могли между собой общаться на караимском языке. Важно также, что караимы молились на своем родном языке. По правилам караимской религии, человек, который молится, должен понимать суть молитв. А для этого он должен читать на родном языке. Поэтому с 1576 года в Тракай была школа, в которой религия преподавалась одновременно с языком. Она существовала до 1940 года. Я в ней уже не училась. Сегодня живёт единственный человек, который учился в этой школе, но с ним уже не поговорить.
И, кстати, турки, которые к нам приезжают, удивляются, когда видят единственный тюркский народ, который во время молитвы использует именно тюркский язык. Они же читают Коран на арабском языке!
Я сейчас работаю над очень интересным материалом. Польские ученые нашли рукопись перевода Ветхого Завета на тракайский диалект караимского языка, датированный 1720 годом. Это самая древняя существующая рукопись перевода Ветхого Завета на наш язык. А вот на крымском диалекте есть молитва, напечатанная в 1528 году. Я сравниваю эти древние тексты, и вижу, насколько похож наш язык сегодня, как прекрасно сохранился. Единственное различие в том, что раньше он был намного богаче, был более живым. Сегодня мы пичкаем свой язык словами, заимствованными из других языков. Когда мы забываем слово на своем языке, то вставляем слово из польского, литовского или русского.
– Наверное, это неизбежно. Если приходит в язык такое слово, как, например, “смартфон”, его надо либо дословно перевести, либо придумать полностью свое название, либо уже брать оригинальное название…
– Да, но в таких случаях это оправдано и действительно неизбежно Слово «телевизор» есть и в литовском, и в польском.
Мы с дочкой перевели на караимский язык “Маленького принца” Антуана де Сент-Экзюпери. Это была инициатива одного немецкого издательства, и караимский язык стал 95 языком, на который перевели эту книгу. Это библиографическая редкость.
Нам пришлось тоже искать слова, которых нет в караимском. Например, детали самолета. Таких слов в нашем языке просто нет. Либо брали ближайшие по значению слова, либо одалживали из литовского, польского или турецкого, чтобы нашим людям было понятно.
– А что литовский в свою очередь позаимствовал из караимского, помимо названий блюд и того же лука – “svogūnas”?
– Профессор Зигмас Зинкявичус изучал это взаимопроникновение литовского и караимского языков. Например, слово “sijonas” (юбка) происходит от караимского “саян”, слово “alga” – от караимского “алгы” (заработок). И, наоборот, из литовского в караимский язык перешло слово “творог”, только звучит чуть-чуть по-другому – “varškia”.
Другой пример связан с огурцами, которые караимы традиционно выращивали в Тракай. Раньше от каждого дома, который стоит вдоль Караимской улицы, до озера всюду спускались огороды. Огурцы собирали и сортировали по размеру, складывали в отдельные мешки и везли в Вильнюс продавать. Их особенность была в том, что они были ровные, сладкие и с очень мелкими зернышками. Совсем маленькие плоды караимы называли “пиплюклар” (окончание -лар во всех тюркских языках, и в караимском тоже, всегда означает множественное число). И однажды я поняла, что это от литовского слова “пиплюкас”, которое означает в ласкательном смысле ребенка.
Есть еще слово, означающее кухонный инструмент для изготовления тымбыла – традиционного печения, которое пекут на Пасху (Тымбыл Хыджы). Его пекут из муки, сливок и масла. Чтобы тесто в печи не поднималось, по сырому тесту проводят специальным инструментом. По-караимски он называется “скритулка”. Откуда? Конечно же, от литовского слова “скритулис” (skritulys), круг. Моей скритулке более ста лет.
– В чем особенность караизма?
– Караизм как монотеистическая религия основывается только на Ветхом Завете. Все монотеистические религии базируются на Ветхом Завете. Но, кроме Ветхого завета, в каждой религии есть еще дополнение. У евреев – Талмуд, у христиан – Евангелие, у магометан – в VIII веке появляется Коран. Примерно в то же время в Месопотамии зарождается и караизм, который отказывается абсолютно от всех дополнений к Ветхому Завету. Основатель караизма Анан сын Давида, родом из Басры, так и сказал: ничего не добавляйте, берите Ветхий Завет и читайте сами. Вашего его понимания вполне достаточно – не нужны никакие толкования.
Караимское богослужение основывается на псалмах, которые составляют часть Ветхого Завета, и на самом тексте Ветхого Завета. Кроме того, в Ветхом Завете изложены десять заповедей Господних. Они моральная основа караимской религии. Поэтому в каждой караимской кенесе вы найдете возле алтаря запись десяти Божьих заповедей.
Подчеркну: поскольку по учению Анана каждый караим должен понимать, что он читает, то предполагается, что переводы Библии на караимский были уже в XII-XIV веке, хотя физически этих текстов не сохранилось. Очень надеюсь, что скоро выйдет в свет новое издание перевода 1720 года на караимский язык тракайского диалекта, о котором я говорила.
– Но ведь сам Анан не был караимом и не говорил на караимском языке? Тогда откуда взялось название?
– Название происходит от слова “кара”, то есть “читать”. Таким образом, люди исповедующие “караизм”, это люди читающие – сами читающие Ветхий Завет.
– Караизм же распространился не только на караимов как народ?
– Когда эта религия появляется в Месопотамии, активно в это время, в VIII веке, распространяется и ислам. И ислам оказал сильное влияние на те догмы, которые появляются у караимов. Так что некоторые законы религиозного права караимами переняты у мусульман, как и некоторые праздники. Например, Курбан, которого нет в Ветхом Завете. Но по традиции это праздник Курбан Хыджы, то есть праздник жертвоприношения. Он связан с постом, который длится месяц. Первый пост называется “Авуз ябар”, то есть “закрой рот”. Месячный пост заканчивается днем “Авуз ачар” (то есть “открой рот”). Когда-то по этому случаю жертвовался ягненок, и его мясо раздавалось неимущим. Я помню, эту традицию еще соблюдали в моем детстве. Сегодня уже мясо не раздают, но ягненок все-таки жарится, и община собирается на празднование.
– А какой самый главный праздник для караимов?
– Первый праздник по караимскому календарю – Пасха – Тымбыл Хыджы. Он празднуется в 15-й день первого месяца караимского календаря, когда весной начинается новый год. Наш календарь – лунный, не все месяцы одинаковой длины, поэтому Пасха приходится примерно на март-апрель.
Спустя семь недель после Пасхи – Авталар Хыджы. По-русски этот праздник называется Пятидесятница, по-литовски – Sekminės. В этот день все собираются в кенесе, и читаются десять заповедей. А после молебна все возвращаются домой и едят катламу. В нашей кухне – это слоеный пирог, состоящий из семи слоев (по количеству недель, прошедших с Пасхи): три из творога и четыре из дрожжевого теста.
– А для вас – какой праздник самый любимый?
– Пожалуй, все-таки Пасха! Вся семья собирается. А до этого вся семья вместе печёт тымбыл. И у каждой хозяйки получается по-своему. В течение всей недели, что длится праздник, все навещают друг друга и обязательно пробуют тымбыл. Он должен стоять на столе. Его подают с маслом и медом.
– Дети тоже, наверное, любят участвовать в приготовлении тымбыла?
– Да, я и себя в детстве помню – мы с сестрой всегда помогали маме, а папа месил тесто. Это довольно трудоемкий процесс. Но дети на Пасху еще играют в одну веселую игру. В этот праздник на сладкий стол еще подают грецкие орехи, и дети в них всегда играли. Орехи в скорлупе скатывали по специальной дощечке. Орехи выстраивались в строй. Чем больше собьешь – тем больше орехов получишь.
– Насколько сейчас религия жива? Не ушла ли она в традиции, как это произошло, например, у многих православных, которые приходят в церковь раз в год – освятить куличи и яйца на Пасху?
– Это трудный вопрос. С одной стороны, религия, несомненно, сыграла очень важную роль в сохранении национальной идентичности караимов. Как я уже говорила, именно благодаря молитве на караимском языке. При этом вера со временем стала уже не такой глубокой – следствие общей секуляризации. Поэтому про сохранение набожности в чистом виде трудно сказать. Почему люди приходят в кенесу на молебен? Верят ли они глубоко в душе, приходят ли они из потребности молиться или просто поучаствовать? Даже если человек рассуждает так: если я приду в кенесу и прочитаю молитву, то я уже причастен к своему народу, я – караим, это уже очень важно.
У нас есть современный молитвенник, который позволяет всем присутствующим на молебне участвовать в нем активно. Точно разграничить, где начинается вера в Бога, а где потребность придерживаться традиций, невозможно. В душу каждого человека не войдешь. Участие в молебне – это естественная нить, связывающая караимскую общину. Будем молиться, чтобы она не оборвалась как можно дольше.
Наталья Фролова
Фот. DELFI
