Среди легенд Вильнюса есть одна особенная, это история о прекрасной девушке, итальянке из простой семьи, которая в столице Великого Княжества Литовского превратилась в Золушку. И хотя наша Золушка, о которой мы расскажем в отличии от сказочной, любила и жила далеко не только с одним принцем, но и с генералом и затем чрезвычайно богатым композитором, ее история более скучной от этого не становится. Помимо этого, мы в нашей прогулке по старым улицам города познакомимся с легендами о вильнюсских фонарщиках.
Легенду о любвеобильной итальянской Золушке, ставшей знатной аристократкой, блиставшей в высшем свете Вильна, нам расскажет Марк Псоник, гид и любитель городского фольклора.
“История эта произошла в конце 18 века, когда здание, которое гиды и историки называют дворцом Бжостовских, Нагурских, Огинских, по имени владельцев, к которым со временем оно переходило, купил очень знатный дворянин из Жямайтии, по фамилии Нагурский и перестроил его. Сыновья Нагурского участвовали в восстании Тадеуша Костюшки и после подавления восстания им пришлось бежать. Младший бежал на полуостров Курземаа на территории Латвии, там неудачно влюбляется и кончает жизнь самоубийством. Каэтан, старший брат и видимо более умный, бежит в Италию и поселяется в Милане”, – начинает свой рассказ Марк. В Милане изгнанник, благодаря своему отцу не бедствовал, тот регулярно высылал деньги своему сыну. Во время одного из путешествий по окрестностям Милана в одной из деревушек с названием Нери Каэтан встретил красивую девушку.
“Это была девушка из простых, дочь хозяина корчмы, но Каэтан Нагруский банально ее крадет, привозит в Милан, но как настоящая католичка Мария, а девушку звали Марией – она сказала только после костела… и они обвенчались в Милане, после этого она стала уже законной женой Нагурского, они прекрасно там живут, ну почему бы и не жить если папа присылает денег. Но папа не вечный, через два года папа умирает, Каэтан Нагурский, как единственный наследник, должен вернуться в Вильнюс, чтобы вступить в права наследования. Российский император по этому поводу ему дает амнистию, и он прибывает, но одно дело жить с деревенской девушкой далеко в Милане, а другое дело представить ее вильнюсскому свету. Это не годится в никакие ворота”, – оживляет давно ушедших персонажей истории Вильнюса – Марк.
Каэтан Нагурский оставляет Марию в Варшаве, снимает или покупает ей квартиру, нанимает ей преподавателей, потому что девочка говорит только на деревенском, итальянском наречии – она, конечно, очень красивая, но не образованная.
Каэтан прибывает в Вильнюс, вступает в права наследования, все дела занимают у него около года, когда его друг Моравский, отправляется по делам в Варшаву и Каэтан Нагурский, говорит ему «Ну глянь как моя-то Мария». Моравский возвращается с квадратными глазами и отвисшей челюстью и говорит: «Такая дама, говорит на французском, русском, польском, одевается блестяще, манеры как у придворной фрейлины. Весь варшавский свет от нее без ума, там такие салоны у нее собираются»”, – продолжает свое повествование Марк.
Нагурский приглашает девушку в Вильнюс и выводит в свет. Мария, которая к тому времени становится Марией де Нери, за свои деньги Каэтан Нагурский покупает ей титул в Италии, и она из девушки из деревни Нери, превращается в Марию де Нери, хозяйку деревни Нери.
“Нагурский ходит напыщенный как павлин: «какая у него самая красивая, с лучшими манерами, умная и образованная в округе жена». Но через некоторое время выясняется одно, скажем так неприятный факт, что у Марии одновременно четыре любовника. Любвеобильная оказалась дама, в те времена нравы были достаточно свободные и иметь одного любовника или любовницу, фаворитку как тогда называли, но четыре – это перебор”, – рассказывает Марк. Разводиться незадачливого мужа отговорил, как говорит Марк, никто другой как епископ. Счастье Марии, однако, было недолгим, прошло всего лишь несколько лет и Каэтан Нагурский скоропостижно скончался. Единственной наследницей миллионов мужа стала Мария, простая девушка из Италии, теперь уже Мария де Нери. Не удивительно, что богатство вскружило голову женщине, в течение двух лет она умудрилась промотать все до копейки и ей пришлось вернуться именно в этот дом, то немногое, что у нее осталось, но даже и он был заложен. Мария решает, что делать дальше и находит выход из ситуации – новое замужество, де Нери делает все, чтобы в нее влюбился Виленский генерал-губернатор Бенигсен.
“Генерал Бенигсен, мужчина по тем временам пожилой – ему было 52 года, но конечно он без ума от Марии, кандидат есть, он влюбляется, уже была даже назначена дата свадьбы, но тут вот такая банальная ситуация: Бенигсен отправляется на север губернии с инспекцией и очень торопится вернуться к своей Марии и приезжает раньше времени, мобильных телефонов тогда не было, чтобы предупредить и сказать, «что я вот уже еду». У него даже уже были ключи от дома, и он попадает в этот дом, очень удивляется, что нету прислуги, вся прислуга отпущена. Подымаясь на второй этаж в спальню, находит Марию не одну, а со всем известным композитором Огинским. Кстати, Огинский тоже был очень богатым человеком, если Нагурские были в Литве на втором месте по богатству, то Огинские были на первом”, – раскрывает нам секреты алькова Марии де Нери, Марк Псоник. Как говорит Марк, современники Огинского отдавали ему должное как политику, бизнесмену, человеку высшего света, который писал музыку, но признавали, что граф был первым в Вильнюсе бабником, который не пропускал ни одной юбки.
Бенигсен, всю эту ситуацию видит, конечно, ничего хорошего по этому поводу сказать не может, в истерике бросает ключи от дома и уходит – свадьба расстраивается.
“Огинский тоже хотел было уйти, но Мария ему заявила «уважаемый, вы мне расстроили все планы и теперь как приличный человек, вы просто обязаны на мне жениться». Огинский был приличным человеком, он женится на Марии, и они прекрасно живут еще 23 года. Правда не в Вильнюсе, а в имении Огинских на территории современной Беларуси. Это была прекрасная семья, они не ограничивали друг друга в количестве любовников, но прекрасно жили. Мария наплодила массу дочерей, в основном рождались дочери, причем и дочери, и внучке все очень любили Мари…”, – вот так вот заканчивается история о виленской Золушке, говорит нам Марк.
***
Следующая остановка, которую мы с Марком делаем в нашем путешествии по улицам и улочкам старого Вильнюса, это скульптура Вильнюсского фонарщика, авторства известного вильнюсского, литовского скульптора Витаутаса Наливайки, посвящена именно городским фонарщикам и совершенно незаметно для себя снова погружаемся в беседу о Вильне XIX столетия. Кстати, фигура фонарщика прочно вошла в городской фольклор и даже стала героем одного из рассказов писательницы Макс Фрай, посвященных старому Вильнюсу.
Фонарщик изображает человека, который поднимает вверх руки, тем самым показывая, что источник света находится высоко, однако он светит в ночи и придает людям смелости. Фигура Фонарщика установлена на необычно высоком постаменте. Изображение скульптуры отпечатано на обложке издания, представляющего Вильнюс в качестве культурной столицы Европы. В наши времена профессия фонарщика давно исчезла, но как говорит Марк, в Вильнюсе фонарщики продолжали работать и зажигать газовые фонари почти до начала XX столетия.
Городская история гласит, что в первой половине XIX века принадлежащие городу фонари обслуживали 15–20 фонарщиков, фонари, которые принадлежали частным лицам, зажигали сторожа. Любопытно, но факт, что от услуг фонарщиков, городские власти не отказались даже после запуска газовой фабрики. Газовые фонари обслуживали нанятые фабрикой фонарщики, а спиртово-скипидарные и керосиновые – около 20 пожарных.
Газовая фабрика располагалась примерно там, где сейчас Театр оперы и балета. Она начала работать в 1864 году, работа же ее заключалась в добыче из древесины горючего газа, который по проложенным под землей трубам растекался по газовым фонарям на главных улицах и площадях. 22 октября 1864 года в Вильнюсе зажглось более трехста газовых фонарей, к 1891 году – было уже 346 фонарей, тем не менее с помощью газовых фонарей освещалась только центральная часть города, Старый город и основные площади. Керосиновые фонари появились позже, но благодаря им удалось снизить расходы на освещение города почти вдвое.
Беседа с Марком медленно, но, верно, подходит к концу, тени сгущаются, а лицо фонарщика, который словно бы внимательно прислушивается к нашим словам, о том каким был Вильнюс когда-то, кажется, вот-вот искривится в сардонической улыбке. Наваждение спадает, когда мы слышим резкие слова на чужом языке – туристы! Марк и я, мы снова прощаемся, жмем друг другу ладони и растворяемся без следа в объятиях городских улиц, вечного, идущего сквозь века Вильнюса.
* Материал представляет собой беллетризованные версии городских легенд и может частично не совпадать с реальными фактами.
Фот. Анастасия Журавлева
Фот. Википедия
Проект финансировался из средств Департамента по делам национальных меньшинств при Правительстве Литовской Республики.
